— Мне навряд ли удастся повстречать другого такого великого мага, как Макрос, — задумчиво проговорил Паг.

Гоблин усмехнулся и возразил:

— Напрасно вы так говорите, господин! Мой хозяин любил повторять, что решительно не успевает учиться своему искусству

— дела, все какие-нибудь дела мешают. Он бы посмеялся над вашими словами.

Кулган поднялся со стула.

— Нам надо позвать сюда матросов, чтобы они перетащили все эти книги на корабль.

— Не беспокойтесь об этом, господин! — сказал Гейтис. — Возвращайтесь на корабль и ложитесь почивать. К рассвету все книги и свитки хозяина будут доставлены на палубу вашего судна.

Но чародею явно не хотелось покидать кабинет Макроса. Он окинул полки с книгами алчным взглядом и развел руками.

— Ничего не поделаешь! Придется мне все же задержаться здесь. Ведь необходимо составить опись всех этих томов и свитков.

— Это уже сделано, господин. Ознакомьтесь, пожалуйста. — И гоблин передал Кулгану несколько свитков пергамента, исписанных мелким аккуратным почерком. Кулган хотел было развернуть один из них, но Арута ухватил его за руку.

— Ты прочтешь это на палубе, мастер Кулган, — сказал принц.

— Иначе ведь мы вовек отсюда не выберемся.

Чародей недовольно заворчал и нехотя направился к выходу из кабинета. У самой двери он протянул руку к ближайшей из полок и снял оттуда два пухлых фолианта.

— По крайней мере, будет чем занять себя до темноты!

Глава 16. КОРОНАЦИЯ

Прибыв в Рилланон с Острова Колдуна, Арута отправился в королевскую усыпальницу, чтобы отдать дань памяти герцогу Боуррику. Он спустился в мрачное подземелье и двинулся вперед меж двух рядов надгробий, еще у входа приметив в конце зала фигуру брата.

Лиам, погруженный в свои думы, не расслышал шагов Аруты. Он поднял голову лишь когда младший принц подошел к нему вплотную и положил ладонь на его плечо. Слабо улыбнувшись, Лиам кивнул в сторону каменного саркофага, надпись на котором гласила: «ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ БОУРРИК, ТРЕТИЙ ГЕРЦОГ КРАЙДИ, СУПРУГ КЭТРИН, ОТЕЦ МАРТИНА, ЛИАМА, АРУТЫ И КАРОЛИНЫ».

Арута перечитал надпись несколько раз и с еле сдерживаемым раздражением спросил:

— Кто из нас двоих сошел с ума, ты или я?

— Никто, Арута, — печально отозвался Лиам. — То, что здесь написано, правда. Отец на смертном одре в присутствии Брукала и Кулгана признал Мартина своим сыном и приказал мне загладить несправедливость, которую допустил по отношению к нему. Понимаешь, ведь Мартин, оказывается, давно уже знал обо всем. Отец и Тулли с Кулганом были уверены, что он считает себя подкидышем, рожденным от неизвестных родителей. ..

— Погоди, — поморщился младший принц. — Ты уверен, что перед смертью отец… вполне отдавал себе отчет в происходящем?

— Да брось ты! — воскликнул Лиам. — Он был в здравом уме и вполне ясной памяти. А о том, как все это произошло, мне рассказал Тулли. Отец был тогда молод. Он приехал погостить к Брукалу, и одна из служанок… через положенный срок родила Мартина. Когда отец узнал об этом, он был уже женат на маме, а Мартина отдали на воспитание в Сильбанское аббатство. Ты знаешь, как любили друг друга наши родители. Отец не хотел огорчать маму рассказами о своих прошлых… увлечениях и потому не взял Мартина к себе. Но он сделал это потом, хотя и не признал его сыном. А Мартину все стало известно от своей матери, которая навещала его в аббатстве.

— Но ведь сегодня твоя коронация! — простонал Арута, хватаясь за голову. — Что же будет, если…

— Почему именно моя? Если Мартин решит занять престол Королевства, я не стану этому противиться.

Арута онемел от удивления и испуга и молча воззрился на брата. Когда к нему вернулся дар речи, он с негодованием произнес:

— Все ясно! Один из нас сошел-таки с ума. Ты понимаешь, что, если Мартин будет объявлен королем, права его станут оспаривать Гай и его сторонники. Ты и в самом деле желаешь гражданской войны для нашего многострадального Королевства.

— Поверь, Арута, я не могу поступить иначе! — горячо заверил его Лиам. — У нас с тобой разные понятия о том, что надлежит и чего не следует делать, и я знаю, что ты постарался бы ради интересов страны лишить Мартина его законных прав. Но я не могу так поступить! Пусть боги рассудят нас.

Придворные стоя ожидали начала церемонии в огромном коронационном зале дворца. На возвышение поднялись бледные и взволнованные принцы Лиам и Арута. Чуть поодаль от них собрались священники Ишапианского монастыря.

— По тому, как встревожены святые отцы, можно безошибочно заключить, что Арута рассказал им о Мартине, — шепнул Кулган на ухо Тулли. Тот со вздохом кивнул.

В зале было тесно. Паг как член королевской семьи оказался у самого возвышения между Каролиной и Кейталой. Их встреча с принцессой была дружеской и сердечной. Они поговорили о переменах, происшедших в его судьбе за последние годы, вспомнили Роланда и герцога Боуррика, жизнь в отдаленном герцогстве Крайди, когда никто еще не ведал о грядущей войне. Каролина проявила самые искренние знаки дружеской приязни к оробевшей в ее присутствии Кейтале и, ненадолго оставшись с Пагом наедине перед самым началом церемонии, от души поздравила его с удачным выбором. Возможно, Пагу лишь померещилось, что в голосе ее при этом прозвучала нотка женской зависти…

Между тем придворные, заполнившие зал, недоуменно переглядывались и пожимали плечами. Они были не в силах уразуметь, почему священники так мешкают с началом церемонии. Всем не терпелось принести поздравления новому королю и попировать в его честь. Но оба принца и отцы-ишапианцы словно бы чего-то ждали.

Но вот отворилась боковая дверцы у помоста, и в зал с видом человека, принявшего трудное и ответственное решение, вошел Мартин. Когда он уверенно взошел на возвышение, предназначенное для претендентов на престол, и встал рядом с Лиамом, над толпой пронесся дружный вздох. Взоры всех присутствовавших впились в крайдийского егеря. Священники выстроились в шеренгу у края помоста, и один из них, ударив по дощатому полу своим посохом, трижды провозгласил:

— Мы пришли сюда, чтобы короновать достойного!

— Да благословят его боги! — хором отозвались остальные пятнадцать ишапианцев.

— Пусть все, кто притязает на трон и корону Королевства, выйдут сюда! — воскликнул первосвященник, и Арута с Лиамом, а немного погодя и Мартин выступили вперед и остановились напротив святых отцов.

— По какому праву ты желаешь занять трон Королевства? — спросил первосвященник, дотронувшись посохом до плеча Мартина.

Паг знал, что посох святого отца был наделен волшебной силой, причинявшей увечье всякому, кто дерзнул бы солгать в ответ на вопросы ишапианца.

— По праву рождения, — ответил Мартин. Все придворные, убедившись, что охотник сказал правду, затаили дыхание.

Та же самая процедура была затем повторена в отношении Лиама иАруты.

— Назови свое имя, — потребовал ишапианец, опустив посох на плечо Мартина.

— Я — Мартин, старший сын герцога Боуррика, старший из рода кон Дуанов.

— Я — Лиам, сын герцога Боуррика кон Дуана, ответил принц на вопрос священника.

— Наследник! Это наследник! — раздались голоса из зала.

Выслушав ответ Аруты, ишапианец прикоснулся посохом к плечу Мартина и провозгласил:

— Тебе, Мартин, старший сын герцога Боуррика, по праву принадлежит корона. Возложишь ли ты на себя это бремя?

Двое ишапианцев держали наготове расшитую золотыми и серебряными узорами пурпурную бархатную подушечку со сверкавшим и переливавшимся в свете факелов золотым обручем на ней. Каждый из зубцов, венчавших обруч, был украшен драгоценным камнем.

Мартин обеими руками взял корону и, воздев ее над головой, повернулся к залу.

— Я, Мартин, — твердым голосом проговорил он, — отныне и навеки отрекаюсь от своего права на корону и трон Королевства Островов! — С этими словами он подошел к Лиаму и водрузил корону ему на голову. — Да здравствует Лиам! — провозгласил крайдийский егерь. — Славьте Лиама, вашего короля!